Дмитрий Панин - Лубянка — Экибастуз. Лагерные записки
При всеобщем изобилии начинается духовная порча. Однако возможно новое мироустройство, в котором при всеобщем изобилии возрастут и духовные возможности. Предлагаемое им Общество Независимых разделено на секторы в зависимости от наклонностей населения. Сектор энергии осуществляет индустриальное производство, развивающееся благодаря свободной конкуренции рынка и воздействию Палаты регулирования. В секторе жизни разрешаются вопросы, связанные с созданием и распределением материальных благ; основной его состав — мелкие предприниматели. В секторе духа формируется душа под воздействием ряда факторов, главный из которых — мировоззрение людей. В основе социально-экономического устройства — созданная Паниным новая политэкономия, опирающаяся на закон сохранения энергии. Отличительная особенность общества — этический контроль, порученный элите людей доброй воли — людям благородного духа. Их основные принципы: благородство души, быть бесстрашным согласно завету Спасителя, свобода через полусвободу (ибо путь к высокой свободе требует самоограничения человека), частная собственность незыблема.
В своей работе «Созидатели и разрушители» (1983) автор рассматривает причины катастрофы в России в 1917 году и духовного оскудения Запада. Люди доброй воли, действуя согласно этическим законам, могут не дать остановиться миру-маятнику. Если благородное начало не одержит победы над стремлением к разрушению, то человечество неизбежно придет к гибели. Только этический контроль способен остановить его погружение в бездну. Большую роль должна играть Совещательная Дума, состоящая из отраслевых дум, «созданных на основе драгоценного опыта земств, вполне оправдавших себя в российской действительности».
«Достижение сложной цели, — пишет в 1982 году Панин в „Теории густот“, — возможно при последовательных приближениях». Неустанно возвращается он к мыслям о новом мироустройстве и в «Державе созидателей», которую успел закончить перед смертью. Этический контроль общества он предлагает поручить службе защиты из рыцарей духа. «Созидатель достигнет прочного правового сознания, когда произойдет слияние сознания правоты его поведения с правами, на которые он заслуженно претендует по закону. Право вне правоты открывает путь разрушителям для достижения их целей», — пишет он в главе «Правота и права человека». Разбирая слабость сегодняшней демократии, он возлагает ответственность на Церковь за воспитание подростков в школе и считает возможным вернуть женщину в семью, повысив заработок ее мужа.
В главе «Как наладить жизнь в новой России» предложены конкретные меры для сегодняшней России, которые заслуживают внимания руководителей перестройки, если они хотят вывести страну из хаоса и анархии, которые ей угрожают.
В опубликованной в СССР в 1990 году брошюре Солженицына «Как нам обустроить Россию» много мыслей Панина. Солженицын тоже говорит, что всеобщее изобилие не может быть венцом человечества, что необходим этический контроль в обществе и регулирование монополии производства, подчеркивает роль духовного благородства, предлагает Совещательную Думу, Думу от сословий (по отраслям), земства, комиссию экспертов (у Панина — институт экспертов), возврат женщины в семью при должном мужском заработке, преследование уголовно тайных союзов (у Панина — запрет тайных объединений), призывает явить пример бесстрашия по завету Христа, следовать свободе, включающей добровольное самоограничение, считает, что задача высокой трудности может быть достигнута рядом последовательных приближений. Как и Панин, он обеспокоен здоровьем сегодняшней демократии и не всегда обоснованным повторением самого модного лозунга «права человека». Список можно удлинить.
Димитрий Михайлович Панин считал, что сильные идеи должны привлечь к себе людей. С брошюрой Солженицына идеи Панина пришли в сегодняшнюю Россию, светлые идеи Добра смогут победить Зло. И это — главное.
В 1973 году на Западе на русском, а в 1975 — на французском и английском языках были опубликованы лагерные мемуары Панина — «Записки Сологдина». Молниеносно распроданная книга стала раритетом, но не была переиздана. Сегодня она выходит в СССР под названием «Лубянка — Экибастуз», согласно воле автора. В этой книге о победе Добра над Злом нет мстительных чувств. Для Панина-христианина, согласно Евангелию, «Бог есть Любовь» (1 Ин 4 16). «На этом держится мир», — пишет он в своих «Записках», занимающих в силу этого особое место в лагерной литературе. По собственной воле сменил Панин относительно благополучную тюрьму для специалистов (шарашку) на каторжный лагерь в Экибастузе, но не изменил своим принципам! Там, в зените сталинского террора, он был одним из руководителей одной из первых забастовок, за которой последовали другие в других лагерях, сокрушившие империю ГУЛАГа и вынудившие Хрущева освободить более 15 миллионов заключенных. Задуманную вторую книгу своих «Записок» — «От Спасска до Кустаная» — Панин не успел написать. Времени не хватило.
Димитрий Михайлович Панин — мыслитель, ученый, философ — в своей борьбе против произвола и насилия был всегда мужественным рыцарем «без страха и упрека». Он посвятил себя, — писал после его смерти писатель Владимир Максимов, — служению Богу и прекрасной Даме, коей была для него Россия. Его творчество является общенациональным достоянием. После него остались книги… а также многочисленные рукописи Наш долг — сделать все это достоянием… в первую очередь отечественных читателей.
Поэтому я глубоко признательна издательству «Скифы», публикующему сегодня лагерные записки моего мужа, и уверена, что в скором времени советский читатель сможет прочесть и другие его труды.
Исса Панина.
Вступление
«Но с ними случается по верной пословице: пес возвращается на свою блевотину, и вымытая свинья идет валяться в грязи».
(2 Петр 2: 22)Я решил написать эти «Записки», ибо вижу, что мой долг не только довести до сведения людей результаты своих многолетних размышлений, но и показать условия, способствовавшие их созреванию и становлению. Это имеет смысл, потому что моё поколение попало в гущу развала, ломки традиций, уничтожения сословий и целых классов населения, когда сокрушали Церковь, добивали старые авторитеты, а на их место пытались поставить вновь созданные кумиры…
Ошибки и преступления моего поколения нашли своё отражение и в моей жизни, несмотря на то, что своим воспитанием — хотя бы до 1917 года — я был значительно лучше защищён от них, чем многие мои сверстники, пришедшие в жизнь из дымящихся развалин деревень, нищенского быта городских низов, местечек, железнодорожных полустанков и глухих окраин.
